[stuff-of-Johnny]

ах да. Оно как бы нафиг никому не надо, но все равно пусть и здесь повисит)
Название: Кое-что о Сакамото.
Автор: Дрозд (Джонсон)
Бета: только ворд.
Фэндом: Gintama
Персонажи: Сакамото Татсума, Муцу и кто-то еще, кто под руку подвернулся
Рейтинг: G
Жанры: Гет, Джен, Ангст
Размер: Драббл.
Статус: закончен
Описание:два драббла, скорее просто запись моего хэдканона о Сакамото. Что-то, что происходит у него в голове =)
Публикация на других ресурсах: с моего ведома

***
Сакамото не любил быть серьезным. В мире и без него было так много серьезного - война была серьезной, смерть была серьезней некуда, безбрежность космоса располагала к мечтам или созерцанию, к желанию покорить, но никак не к шуткам. Муцу была серьезной, возможно даже за них двоих. Боги, как же ей не хватало легкости! Возможно, если бы не ее каменная, земная тяжесть, сам его разум давно бы оторвался от земли.
Сакамото не боялся удивлять. Безразлично, восхищенное ли это удивление или что-то вроде «боже, что за идиот!» Людям, которые думали так о нем, его не достать, они просто не понимают, кого пытаются достать ... даже Муцу.
Некоторые люди думают, что из эмоций Сакамото давно уже чувствует только непреходящую радость жизни, провоцирующую его на придурковатый смех, да настырный инстинкт торговца, дающий о себе знать в самых неподходящих для торговли местах и ситуациях. Иногда и сам Сакамото так думал, позволял себе не вспоминать иные времена с иными эмоциями. Ярость, боль, страх, когда он увидел свой дом, свое родное поместье горящим, как сухой тростник – пламя крыло собой небеса. Мертвую безнадежность, когда хоронил то, что осталось от его близких. Та же ярость, но уже чуть изменившаяся, в которой было больше злости от боли многих ран и беспокойства за жизни живых товарищей – на поле боя, когда он еще убивал аманто, а не торговал с ними. Надежда и предвкушение – когда он улетал в свой первый полет в открытый космос, еще неизвестный и неисследованный людьми. У него был тогда только один небольшой корабль, и свеженабранной команды едва-едва хватало, чтобы управлять им. Муцу уже была там, но он ее еще не знал, она была для него просто невысокой девчушкой, одной из команды, еще долгое время, прежде чем все они прошли через множество приключений, через огонь, что превратил их всех в неразделимую команду…
Сакамото никому не верил. О, он доверял всем, но за каждым существом он оставлял право на ложь, и совсем не удивлялся, когда этим правом пользовались.
Сакамото любил своих друзей и соратников по той старой войне, но, что греха таить, они давно уже стали чужими. Дальше всех ушел Гинтоки. Широяша с легкостью (легче, чем другие) оставил старые идеи и приспособился к новой жизни. Как смог. Он всегда был самым сильным из них – и мечником и человеком. Сломать Гинтоки… лучше и не пытаться. Скорее себя сломаешь. Это будто сухой палкой бить по металлу. Котаро же почти не изменился со времен сопротивления. Он, единственный из них, как стойкий оловянный солдатик, продолжал сражаться за прежние идеалы, он теперь один тянул на себе, за собой, всех Джоиши. При том, что для него битва никогда не кончалась, удивительно, что Котаро остался все таким же наивным идеалистом. Он мог вызывать восхищение или жалость, но Сакамото лишь тянуло радостно смеяться, когда до него доходили слухи об очередных акциях Джой. Шинске … Он был во многом похож на самого Сакамото: он сбежал с Земли, создал собственную организацию и зарабатывал, активно сотрудничая с аманто. Шинске тоже переиначил на свой манер философию сопротивления. Но, в отличие от Сакамото, он возвел в абсолют идею истребления, уничтожения… эти мысли заставляют думать, что именно Шинске война поломала более других, и он живет теперь словно смертник. Сакамото было уже почти плевать на него, остался лишь долг старой дружбы, но он не помешает в случае чего пустить меч в дело. В одной руке меч, в другой бластер, и корабли с огневой поддержкой за спиной.
Сакамото не видел смысла быть серьезным, если сам мир не хочет сохранять серьезность. Мир переворачивает все с ног на голову, шутит с присущим ему ужасным чувством юмора. Иногда Сакамото казалось, что мир смеется вместе с ним, а, может быть, это он сам, чувствуя душой этот смех, вторит ему.
Сакамото свято чтил договоры. И раньше, будучи самураем и воином, и позже, сделавшись торговцем. В ненадежном, меняющемся мире торговли твое честное слово или сухая буква письменного обязательства часто были единственными ориентирами.
Сакамото не любил вынимать меч из ножен – с любым можно договориться и сторговаться. Враг, друг, незнакомец, человек или аманто. Можно договориться с чертом, с ангелом, с богом и дьяволом. Со всем миром. И выторговать выгодные условия для себя и своих. А там уже космические корабли с товаром, полулегальным - полуконтрабандным, бороздят ранее недоступные человеку звездные системы и миры… И эта новая свобода выглядела словно победа в очередной битве его собственной войны, войны Сакамото Татсумы.

***
А ведь Муцу всегда его спасала, заботилась. Сакамото знал, что его можно назвать немного легкомысленным (а может, и не немного), но даже он не мог не заметить, что с появлением Муцу в его жизни его дела пошли на лад.
- Сколько он вам должен? Я все заплачу. Да, за битую посуду и уничтоженные седзи тоже. Нет, за моральный ущерб платить не будем. И, девушка, по-человечески советую, не звоните по этому телефону… Да, то, что было сегодня – еще цветочки, вы правильно поняли. Буду признательна, если вы не будете об этом болтать направо и налево. Неприкосновенность личной жизни, да. Не волнуйтесь, с телевидением я тоже поговорю, пленку заберу, да. Спасибо за советы. Принесите чек в этот банк, вам его незамедлительно обналичат. Да, и вам всего хорошего.

- Простите, шефа укачивает в полете, он не может сейчас присутствовать на переговорах. Могу ли я пока изложить наши условия?..

- Пожалуйста, дайте мне эти таблетки от укачивания. Сколько у вас всего пачек? Давайте все. Спасибо

Хотя его энтузиазм всегда уменьшали ее холодные реалистичные доводы. Это было такое чувство, будто к горящему в лихорадке лицу прикоснулись прохладные ладони. Приятно и успокоительно, но насколько же веселее гореть! А если жар достаточно силен, то уже становится трудно отличить явь от сна, и становится еще интереснее…

- Я хочу продать Землю. Думаю, даже ее минимальной цены хватит, чтобы покрыть мои долги в пачинко, хахаха!
- Но, капитан, Земля вам не принадлежит. Думаю, многочисленные ее жители будут немного против этого акта. Не говоря уже о Сакате-саме…
- Хаха, Муцу-чан, а ты права, о Кинтоки-то я и не подумал…

- Муцу-чан, почему ты такая серьезная? Это я капитан и я здесь должен быть самым серьезным, хахаха. … Эй, а почему это команда тебя называет капитаном? Эй, команда, это я здесь капитан, это мои корабли… Муцу-чан, почему они не слушают меня?
- Должен же здесь хоть кто-то быть серьезным, Сакамото-сан. Не вы, так я. Вам без меня не обойтись, так что можете назначить меня замом капитана.
-Ахаха! Замечательная идея, Муцу-чан! Эй, все! Муцу-чан теперь официально мой зам, то есть зам капитана! Дружно порадуйтесь за нее, хаха!
- Это, извините, а как она может быть замом капитана, если она капитан?
- Эй, Муцу-чан…

Муцу почти никогда не пьет. Наверно поэтому Сакамото хорошо запомнился первый и единственный раз, когда она напилась, достаточно сильно, чтобы наутро растерять часть воспоминаний о прошедшем вечере. А Татсума помнил, как тогда она пела. Она тогда была немного похожа на какую-то из тех хостесс, с которыми Сакамото любил проводить время, но не похожа в тоже время. Было еще что-то от гейши, утонченной и изысканной, которой любуешься как луной в обрамлении звезд, прекрасной и недоступной в то же время. Муцу скинула свою шляпу, да и остальную повседневную одежду, в тот вечер она была в скромном, но дорогом кимоно, чтобы впечатлить их тогдашних гостей. Гости давно упились и кто спал, а кто полулежал на татами, оживленно дегустируя саке. Муцу откуда-то достала сямисэн и начала петь, сама себе аккомпанируя. Сначала гости даже не поняли, что происходит, но постепенно один за другим они замолкали, вслушиваясь в слова песни о неразделенном чувстве и несчастливом конце жизни, об опадающих красных кленовых листьях и о том, кто уходит на войну, не сказав слов любви. Конец песни потонул в молчании. Мужчины угрюмо смотрели в свои пиалы, потом один за другим прощались с гостеприимными хозяевами и уходили. Сакамото, проводив их, возвратился в комнату с Муцу, где она все еще продолжала петь, не замечая ничего. Выслушал все ее песни, а потом аккуратно вынул сямисэн из ослабевших рук и отнес заснувшую девушку в ее каюту.

- Муцу-чан, зря вы так редко пьете. Когда еще представится случай мне позаботиться о вас…

Кстати, на следующий день они подписали один и крупнейших их контрактов на поставку оружия для джой.