[stuff-of-Johnny]

Пишет  Hobbit!Anon:

08.01.2013 в 04:45

Не настолько крут, чтобы писать стилизации под стихи разных народов.

Исполнение №1.

Это было страшно.
Наверное, ничего страшнее Бильбо не слышал за всю свою жизнь.
Даже крики гоблинов не шли ни в какое сравнение. Даже вой варгов за спиной, даже короткое "Убить" Азога. Даже злое, хлесткое "Предатель" Торина.
Всё это было чушью, на самом-то деле...
В вечер после битвы Бильбо понял, что до этого не знал страха.

Темнота наступила незаметно - просто в какой-то момент фиолетовые сумерки гор сменились чернильным мраком, в котором один за другим зажигались костры. Всё перемешалось, у пламени садились, не глядя, кто оказался рядом, и Бильбо смотрел из мрака - он не возвращался к гномам, так и сидел на уступе скалы - как бродят в неверном свете черные тени. Склоняются к мертвецам, заглядывают в лица, ища своих, иногда падают на колени, найдя.
Зрение у хоббитов острое.
Он видел далеко.
И всё на свете отдал бы, чтобы ослепнуть.
Он не заметил момента, когда запел первый эльф. Тихий, чистый голос до странного естественно вплелся в крики птиц и плеск далекий реки, в посвист ветра. Но вскоре его поддержал второй, за ним третий, и мелодия стала явственной, выделилась, окрепла. Тонкая, невыносимо горькая, она плыла в ночном воздухе, и у Бильбо болью отдавался в груди каждый звук.
Эльфы пели о жизни.
Посреди поля боя, где трупов было столько, что их даже не пытались хоронить, дивный народ выводил гимн новой жизни, той, что всегда возьмет своё. "Мертвые станут землей, в земле прорастет трава, - слышалось в их пении переведенное Бильбо кустарно, на ходу, - пробьется к солнцу, распустится цветами. И эти цветы увидят другие, те, кто остался жить и родится потом...".
Гномы дождались, когда они закончат.
А потом глухо, как из-под земли, забили барабаны.
Нутряной тяжелый звук, четкий жесткий ритм, Бильбо ощутил, как сердце начинает биться в такт, и зажал ладонью рот, чтобы не завыть в голос. Это было больно, очень больно, и он, даже не зная гномьего, понимал - они поют о мести и о камне, в который обратятся после смерти.
Пришедший из нутра земли - вернется в него. У всякого начала будет свой конец, а те, кто убил, не смогут долго топтать землю, пока жив хоть один гном из рода Дурина.
Барабаны били долго, мучительно долго.
А потом вступили людские рога. Протрубили траурный сигнал, повторили его три раза, и только потом запели. И Бильбо подавился воздухом, потому что эти пели о памяти.
О том, что умерший не умирает до конца, пока его помнят. О том, что имена останутся в веках, и сами погибшие не будут забыты...
Когда они закончили, Бильбо уже не мог плакать. Слез в нем не осталось даже на донышке, только боль и горечь. И сердце всё ещё билось в ритме гномьих барабанов.
И потому, чтобы как-то облегчить эту пытку, он сам вдруг запел. Тоненький, лишенный поддержки голос вряд ли было слышно хоть кому-то, но Бильбо пел всё равно, ту песню, которую знал хорошо.
О том, что дорога всегда приводит к дому, где ждет теплый очаг. И о том, что дорогу эту нужно только найти, а дальше всё получится само...
Он не знал, почему поет именно так, но знал, что ничто другое не подходит для этого вечера и для этой скорби.
И странно, но ночь молчала, слушая его наивную песенку.
Словно принимала в себя боль вех народов и их слова.

URL комментария